«Термидор. Недолгие 15 месяцев, прошедшие с 9 термидора II года Республики (27 июля 1794 г.), когда были свергнуты Робеспьер и его соратники, по 4 брюмера IV года (26 октября 1795 г.), когда Конвент самораспустился, передав власть режиму Директории. С тех пор минуло уже более двухсот лет, однако споры о том, чем был этот период в истории Французской революции, не утихают до сих пор. Всякая революция когда-нибудь заканчивается. И большинство из тех, кто ее совершал, оказываются в какой-то момент перед толпами разгневанных граждан, которым необходимо объяснить, «за что боролись». Во Франции к тому же была эпоха чудовищного террора: в тюрьмах сидело на момент термидора около пятисот тысяч «подозрительных», которым угрожала смерть. Характерны слова одного из термидорианцев: «Когда террор насаждают во имя свободы, он не только делает людей безразличными к свободе, он заставляет ее ненавидеть». И ненависть к террористам захватила тогда все французское общество. Когда девятого термидора заговорщики свергли Робеспьера, они думали не столько об окончании террора и революции, сколько о собственном спасении. Тем более что среди заговорщиков большинство составляли отъявленные террористы. Объяснить казнь вождя террора можно было, только отрекшись от крайностей террора; однако логика самих событий заставила инициаторов переворота двигаться все дальше и дальше, подставляя свои собственные шеи под удары разгневанных сограждан. Дело кончилось судом и каторгой практически для всех террористов. В том числе и для инициаторов термидора. И с тех пор главным пугалом для многих последующих поколений революционеров во всем мире стало именно это — ожидание термидора.»